Алексей Лютый - Ответный плевок [= Звездная Каэши-Ваза]
— Начало третьего ночи, — избавив главу государства от утомительной обязанности вертеть головой, доложил Министр Обороны.
— Дорогой, а мы сегодня разве втроем спать ложились? — спросила у мужа Первая Леди, грозно осматривая Игоря Сергеевича с ног до головы. Министр Обороны от этого взгляда поежился, а Президент натянуто улыбнулся.
— Конечно, нет, милая, — ответил он. — Но так получилось, что Игорю Сергеевичу кое-что понадобилось.
— Восхитительно! — констатировала Первая Леди и, поднявшись с кровати, вышла из комнаты прямо в том, в чем ее мать родила. То есть, в шелку и бриллиантах. — Раз у нас тут склад или бюро добрых услуг, мне ничего другого не остается, кроме как по Красной Площади всю ночь гулять. Может быть, заодно и пришлю сюда еще кого-нибудь, кому хоть что-то понадобится.
— Вот видите, что вы наделали? — укоризненно поинтересовался Президент у Игоря Сергеевича. Тот потупился. — Теперь постовые на Красной площади снова будут говорить, что я жену из дома выгнал!
— Ничего. Сейчас я все исправлю, — заверил главу государства член кабинета министров. — Сейчас я позвоню в дивизию Дзержинского, и через пару минут на площадь даже мышь не проскользнет. Так что не беспокойтесь. Никто и ничего про вашу супругу говорить не будет.
— Идиот вы, Игорь Сергеевич! Шуток, вообще, не понимаете? — констатировал Президент, но развертывать дальше эту свою умнейшую мысль не стал. — Докладывайте, что в этот раз случилось.
Министр Обороны, зная любовь Президента к краткому и лаконичному докладу, изложил сообщение в двух словах, причем таких, которые не каждый бы при Главе государства решил произнести. Цитировать их не имеет смысла, поскольку каждый способен представить, как можно доложить о разгроме базы «икс-ассенизаторов», чтобы ни в коей мере не повторять слова, употребляемые американским Президентом. Российский Президент, в свою очередь, хоть и оценил лингвистические познания Игоря Сергеевича по достоинству, все же двумя словами не утолил информационный голод и потребовал более развернутого доклада. Что Министру Обороны и пришлось делать.
— Так. Я думаю, это переходит всяческие границы. Думаю, нужно кое у кого уточнить, что там за туманные предупреждения были, — раздраженно проговорил Президент, закончив прослушивание сообщения. — Как, вы говорите, зовут этого диверсанта?
— Черментатор, — раскрыв листок, который до сего момента сжимал в кулаке, старательно, по складам, прочитал Министр обороны. — ЧЕРтов МЕНтовский Тактический ТОрмозной Робот.
— Ясно, — кивнул головой Президент. — Подайте мне, пожалуйста, телефон… Нет, не тот! Черный. Это прямая линия с Вашингтоном, — и, набрав номер, произнес:
— Добрый день, Джордж. А точнее, недобрый. Сейчас займемся организацией нового Карибского кризиса, или вы просто повеситесь?
— Нет, подам в отставку и уеду послом в Сербию, — торопливо ответил американец. — А что случилось, господин Президент? Что-то вы сегодня мрачно шутите.
— Что ваш Черментатор делает на нашей базе? — вместо ответа на вопрос, потребовал отчета Президент.
— Это почему он наш? — оторопел янки.
— Во-первых, напомню вам, Джордж, что именно вы предупреждали нас о неприятностях, — терпеливо разъяснил глава государства. — А во-вторых, кто, кроме американцев, для робота мог такое идиотское название придумать?
— Извините, господин Президент! — возмутился Джордж. — Менты у вас, а у нас копы. А о Черментаторе я узнал из доклада ФБР о том, что какой-то странный субъект интересуется борцами с пришельцами. И когда его попытались арестовать, он весь полицейский участок в городскую свалку превратил…
И глава государства российского задумался…
* * *Не вода и не небо. Угадайте что?.. Правильно, коридор бункера. Год две тысячи старый, плюс-минус разница во времени с Москвой и Вашингтоном. Через разрушенную дверь переходного отсека видно, что уже утро. А впрочем, в дверной проем никто и не смотрит.
Стоять с полной выкладкой по стойке смирно, да еще всю ночь, это не блины с маслом трескать, не девок тискать и не спирт из лаборатории Харакири воровать! Четверо бойцов хоть и были неслабыми ребятами, но все же начали уставать — как-никак стояли с тридцатью килограммами на плечах, не имея возможности пошевелить ни одной мышцей. То есть, конечно, шевелиться они пытались, особенно Пацук, но после того, как майор заставил нарушителя пятьдесят раз от пола отжаться, желание выйти из окаменевшего состояния у остальных пропало напрочь.
А за окном, то бишь, за разрушенным переходным отсеком, светало и пели птички. Издевательски так пели. И утомленному отжиманиями Пацуку захотелось выйти наружу, вдохнуть полной грудью свежий утренний воздух, а затем выпустить по пичугам весь автоматный рожок. Остальных терзали похожие чувства, вот только Кедмана не переставал мучить вопрос, соловьи ли, о которых бабушка много рассказывала, так поют, или простые вороны каркают?
Майор, кстати, тоже всю ночь бодрствовавший, выбрался из своего наблюдательного пункта тогда, когда в нормальных воинских частях дежурные уже подавали завтрак, «деды» ждали, пока им его «духи» в постель принесут, а все прочие военнослужащие с песней маршировали к столовым. Раимов медленно прошелся по коридору из конца в конец. Шесть раз. И на седьмом заходе остановился перед куцым строем обездоленных «икс-ассенизаторов». Те подтянули остатки мужества и достоинства, стараясь придать физиономиям свирепый вид готовых к выполнению приказа, прилежных бойцов.
— Даже и не знаю, что с вами делать, — вздохнул майор, обводя строй строгим отеческим взглядом. — В увольнение, что ли, вас, сынки, отпустить?..
Вот уж чего «икс-ассенизаторы» не ожидали, так это подобного оборота речи. Дружно, словно по команде, все четверо от удивления отстегнули нижние челюсти, выпучили глаза, пороняли автоматы, а впечатлительный Зибцих, не привыкший к подобному предательски непоследовательному поведению начальства, едва удержался от того, чтобы сорвать с пояса гранату и швырнуть ее под ноги вероломному Раимову. Один Пацук сориентировался в ситуации очень быстро.
— Отпусти, батя! — срывая с головы кепку и бросая ее под ноги, завопил он. — До ближайшего города километров сто по пересеченной местности. Так мы по-быстренькому туда сбегаем и месяца через два вернемся. Может быть.
— Сувенир вам привезем, — поддержал его Шныгин. — «Чупа-чупс» на палочке и мозги из ближайшей анатомички.
— Р-р-разговорчики! — побагровел Раимов и подождал, пока с физиономий бойцов исчезнет неуставной скепсис. — Из Центра только что поступила информация о том, что Черментатор, это не ваша выдумка. У меня есть приказ реабилитировать вас и объявить амнистию. Поэтому все предыдущие наказания с вас снимаются… Вольно. Сдать амуницию в оружейную комнату и бегом марш завтракать. После завтрака общее собрание в… — майор запнулся. — …в кабинете доктора Гобе.
— И это называется реабилитация?! — после всеобщего стона, поинтересовался у командира Пацук. — Значит, вы, вместо увольнения, решили нас снова в лапы Инквизитора отдать? — и тут же сник под гневным взглядом майора. — Молчу-молчу. Характер мягкий. А то воно ж как бывает?.. — взор Раимова похолодел градусов на двести. По Фаренгейту. — А-а-а, никак воно не бывает!
Махнув рукой, есаул обречено поплелся следом за Кедманом и Зибцихом, как всегда, представляющими собой образцы дисциплинированности. Шныгин процессию замыкал и, пожалуй, выглядел свежее всех. Только на нем да на американце почти не сказалось то, что полночи они провели на ногах, да еще с полным комплектом боевого снаряжения за плечами. А хуже всех выглядел Зибцих. Хотя молчал и не ныл, как Пацук. Старшина покосился на немца, думая, почему в бундесвере такие слабые солдаты, а затем сообразил, что все дело в специальности Зибциха. Все-таки ефрейтор был снайпером, которые все больше в засадах лежать привыкли, а не тяжести на себе таскать. Вот если бы Раимов заставил своих бойцов в качестве наказания кроватях валяться, тут бы Зибциху точно равных бы не было — немец бы всех перележал. И пролежнями бы не обзавелся!
Идти в кабинет к Гобе никто из бойцов не хотел. Еще после прошлого визита к Инквизитору, при одном упоминании его имени у спецназовцев начинала болеть голова и до невероятных размеров распухали уши. Конечно, все четверо понимали, что обработка у Гобе необходима для победы над пришельцами, да и сейчас доктор-садист их терроризировать не будет, но легче от этого не становилось. Как не станет халвой рыбий жир, даже если выпить его очень надо.
Довольно просторная приемная доктора в этот раз оказалась плотно забита. Когда четверка борцов с инопланетным нашествием прибыла к Гобе, в его кабинете уже сидели остальные члены группы. Причем, самому доктору места за его собственным столом не досталось — главенствующие позиции оккупировали Раимов с Зубовым. Почти все разномастные кресла доктора были заняты, и Пацуку, вошедшему в кабинет последним, пришлось слушать начальство стоя. Что явно не добавило положительных черт его характеру и не способствовало улучшению настроения есаула.
